Ну, а создание в Башкирии музея кочевых цивилизаций было вопросом времени. Закладным камнем музея, его началом, стало имя Нияза Абдулхаковича Мажитова и его наследие.

По словам доктора исторических наук, ведущего научного сотрудника института археологии Уральского отделения РАН, профессора ЮУрГУ Сергея Боталова, вопрос создания данного музея давно был предрешен.

– Блестящая презентация Радия Хабирова нового проекта во время открытия музея «Шульган-Таш», с одной стороны, меня поразила, с другой, неожиданно обескуражила. Я не предполагал, что такой момент мог так невзначай раскрыться. В молодости мой учитель, профессор Светлана Плетнева сказала, что ей тяжело было начать заниматься темой кочевничества. Она говорила, что мы, возможно, сможем эту тему дальше продвинуть. Кочевая цивилизация Евразии – методологически не проработанный пока момент. Более того, данная тема, сам термин также скептически воспринимается мировым историческим сообществом. Мы-то понимаем, что это главный коммуникатор Евразийской истории. Без этого коммуникатора не только российской, не было бы и Евразийской истории. И вот сейчас имя моего учителя Нияза Абдулхаковича Мажитова легло тем самым закладным камнем, с чего начнет строиться этот самый музей. Чем больше знакомлюсь с его наследием, все не могу его осмыслить, – отметил Сергей Боталов труд основоположника башкирской археологии и те задачи, которые предстоит решить коллективу, занимающемуся проектом музея.

Важность темы кочевых цивилизаций подчеркнул и академик РАН, доктор исторических наук, профессор, директор Института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока Дальневосточного отделения Российской академии наук Николай Крадин.

– Кочевников всегда оттесняли на задворки мировой истории. Я в докладе отметил, что ориентализм – западный взгляд на Восток – его вроде бы развенчали, но в отношении кочевников он продолжает присутствовать. Для нас история кочевого мира очень важна, потому что Россия – страна многонациональная. Кочевники сыграли громадную роль в истории большой евразийской территории. И, конечно, Великая степь оказала влияние на формирование российской государственности. Не случайно вот такое явление как Евразийство возникло в 1920-1930 годах, когда очень четко отстаивалась идея, что благодаря монгольским идеям Россия возродилась как империя и заняла такую большую территорию.
Из-за того, что кочевники жили мобильно, постоянно передвигались в соответствии с маршрутами сезонов перекочевок, они не оставляли большой материальной культуры. Она была компактная и переносимая. Поэтому эпохи уходили, археологам оставались только погребальные памятники. И только с эпохи поздней древности и средневековья, когда кочевники стали создавать города, которые зачастую были больше, чем у земледельцев, стало возможно их изучать продуктивно и подробно, – заметил академик и дополнил, что его очень удивили эти города, где он нашел следы и земледельцев, и торговцев, и ремесленников.

Без движения нет развития. Именно такого мнения заведующий отделом Института истории Академии наук Узбекистана Феруза Шамукарамова.

– Раньше приоритет отдавался изучению оседлой культуры, о кочевой приходилось читать между строк, но современные исследования доказывают, что именно кочевники оказали очень большое влияние на политику, экономику и культуру. Оседлый человек находится на одном месте, не заглядывая за горизонт, а кочевые племена путешествовали, соприкасаясь с другими народами, брали для себя все полезное. Многие позитивные изменения произошли в результате взаимодействия оседлого населения и кочевников, – считает Феруза Шакировна.

Доктор исторических наук, руководитель центра историографии и источниковедения Института истории Академии наук Узбекистана Нигора Аллаева же попросила четко не делить кочевые и оседлые народы. По ее мнению, две культуры всегда развивались вместе и их отделение ведет к утрате сил и кризису. Нигора Ашировна также отметила, что не только Хивинское ханство, которое она изучает, но и все племена и народы в золотоордынской империи строго чтили свои традиции и подчинялись единым правилам и в вопросах выбора своего хана, и других.

О традициях, соблюдавшихся веками, напомнил и доктор исторических наук, ректор Пензенского института развития образования Геннадий Белорыбкин:

– В основе кочевой цивилизации лежит диктатура кочевников. Были разные уклады, хозяйства разной формы, разные структуры, но во главе кочевой цивилизации стояла элита, которая обязательно должна быть из кочевой среды. Ни земледелец, ни правитель оседлой империи в принципе не мог быть во главе кочевых государств. Традиции соблюдались веками. Кочевник от оседлых отличается прежде всего мировоззрением. Это совершенно другое представление об окружающем мире, о добре и зле, о том, что является основой жизни, какие духовные силы защищают людей. Кочевая цивилизация имела свои законы. Просуществовав до начала ХХ века, она исчезла, была либо включена в другие империи, цивилизации, – сказал Геннадий Николаевич и подытожил, что над этой темой еще предстоит серьезно работать, разобрать еще много аспектов, чтобы до конца понять, в чем же богатство кочевой цивилизации.

По его словам, история – это источник знаний, источник развития. Поэтому выделив и поняв, в чем прелесть, достоинства и недостатки кочевой цивилизации, мы сможем воспользоваться этим в будущем в отношениях между народами и различными странами.

Для понимания кочевой цивилизации, по мнению старшего научного сотрудника Института истории, языка и литературы УФИЦ РАН Вячеслава Котова, нужно изучить эпическое творчество тюркских народов.

– Вопрос лежит не только в научной, но и в мировоззренческой плоскости, поэтому надо знать, как сами кочевники воспринимали эту цивилизацию. В этой связи я хочу порекомендовать вам обратиться к первоисточнику. У башкир есть замечательный эпос «Алдар и Зухра», где описывается противопоставление цивилизации башкир-кочевников и булгар, как торговцев и купцов. И там очень ярко видна эта разница, которую ощущали башкиры. Это эпос булгарского времени. Я его даже пытался датировать по ашинским пластинам VII веком. В эпосе есть интересные параллели. Если мы хотим понять это мировоззрение, нам нужно обращаться к эпическому творчеству тюркских кочевых народов, в том числе к этому интересному эпосу, – предложил Вячеслав Георгиевич Котов.

Гость из Актобе, доктор исторических наук, профессор, директор Казахского научно-исследовательского института тюркологии и монголистики Талгат Жумаганбетов отметил, что нельзя кочевников воспринимать как постоянно кочующую цивилизацию.

– Этнографы установили, что кочевали не все. В рельефных местах были зимние аулы, которые располагались как можно дальше друг от друга. И таких долин, рельефных мест, считавшихся элитными, было не много. Эти аулы весной выходили на весеннее пастбище, где также были стационарные дома, в которых оставалась определенная часть людей. А те, кто могут, объединялись в коши и появлялись так называемые общины теплого времени года. Эти коши (отсюда и русское слово кочевать) имеют возможность кочевать и воспроизводить полный цикл, то есть использовать разность ландшафтных зон. Это могли делать баи (богачи). Богатые с собой брали более бедных, которые им в благодарность преподносили сабыға (сабга – обычай в знак благодарности преподносить вареное мясо организатору кочевки).
Все остальные, кто не мог воспроизвести полный цикл кочевья, перегоняли скот на маленькие локальные пастбища. У сармат, казахов и у башкир по кочевью был единый закон. У всех племен и народов, кто занимался скотоводством, всего лишь определенный процент мог кочевать. Поэтому я бы взял вместо термина «кочевая цивилизация» термин «Цивилизация кочевых скотоводов». Мы, специалисты, прекрасно понимаем, что обозначает это слово. Но когда про это читает человек, далекий от темы, сразу появляется вопрос: «Что это за цивилизация, которая кочует?».

По словам Талгата Жумаганбетова, на местах зимников появлялись города, и не обязательно укрепленные. Оказывается, у чингизидов и казахских ханов они никогда не укреплялись. Сначала это были зимники (ҡышлау) со стационарными домами, которые затем разрастались. При удачном стечении обстоятельств, например, когда рядом появлялись торговые пути, такие поселения становились вполне приличным городом.

– Мы сегодня слушали несколько докладов по картам, и Уфа там тоже присутствует. Его обозначили как город Башкорт. Возможно, это страна Башкорт или город обозначили так, потому что он ассоциируется именно с башкирами. Для нас башкиры – не просто народ, который локализуется в этом регионе. Мы знаем по арабским источникам, что башкиры в VIII-IX веках в межсезонье кочевали на Северном Приралье, держась восточнее Мугоджарских гор проходили вплоть до Арала. Это так называемая северная дорога – путь между казахским, ногайским и сибирским ханствами, – подчеркнул доктор исторических наук.

О городе Уфе, как элитном центре власти, существовавшей на Уфимском полуострове, рассказал старший научный сотрудник Института археологии РАН Игорь Гавритухин. Город, доказывающий связь кочевых и оседлых народов, по словам ученого, начал функционировать в конце IV – начале V века. Именно с этого времени начинает развиваться группа памятников Уфимского полуострова.

Игорь Гавритухин проанализировал артефакты, поднятые с Уфимских могильников. Это бронзовые пряжки, железное шило, каменный оселок, глиняный сосуд, бляха с изображением византийских военачальников, железный нож и другие артефакты из погребальных комплексов на улице Сазонова и Менделеева, а также инвентарь погребений на улице Тукаева, на территории стадиона «Динамо». Это глиняный сосуд, браслет, колокольчик, пряжка, бусины, серьги и другие не менее интересные вещи.

– Находки свидетельствуют о существовании элитного центра власти на Уфимском полуострове. Поражает количество подпружных пряжек и деталей лука, костяные накладки луков «тюрко-хазарского» типа. Я не знаю ни одного памятника в мире, в Азии тоже, где на одном памятнике было найдено столько подпружных пряжек. С одного городища была поднята фантастическая коллекция, свидетельствующая о ремесленном производстве и торговых связях. По количеству луков нужно сказать, что здесь стоял отряд конных лучников. Это шикарный комплекс, – подчеркнул богатое наследие древней Уфы ученый и отметил, что нужно пересмотреть еще раз коллекцию находок и выполнить радиоуглеродный анализ для уточнения датировки. Такое наследие, по мнению ученого, обязательно должно быть представлено в новом музее.

Каким же было наследие кочевых цивилизаций, постараются рассказать башкирские специалисты, создающие экспозицию Евразийского музея кочевых цивилизаций. Но масштаб проекта уже поражает.

Директор Казахского научно-исследовательского института тюркологии и монголистики Талгат Жумаганбетов отметил, что единственным центром в Казахстане, который по масштабам может сравниться с будущим музеем кочевых цивилизаций, является мавзолей Ходжа Ахмед Яссауи в Туркестане.

Мыслитель, поэт-мистик и религиозный проповедник Ходжа Ахмед считался духовным наставником всех тюрков. Первый башкирский имам Хусейн-бек также был учеником Ходжа Ахмеда Яссауи. Грандиозный мавзолей был воздвигнут Амиром Тимуром в XIV веке.
– С советских времен мавзолей не раз исследовали, вложили на реставрационные работы немало средств и сделали из него «конфетку». Это был многолетний труд многих людей. То, что вы сейчас собираетесь создавать, тоже не на один год. Музей будет создаваться годами, десятилетиями. Это нужно делать, и это здорово! Завидую нашим башкирским коллегам в плане того, что у них будет такой музейный комплекс и исследовательский центр.